О профессии актера

…В последнее время много думаю о профессии актера. Точнее, о духовной опасности этой профессии. Связано это, конечно, с господином Ожогиным – как истинный фанат, я изучила все доступные биографические сведения об этом человеке. И поразилась. Судя по картине, сложившейся в ходе чтения групп В Контакте, Имхонета и специализированных актерских сайтов, это просто до невозможности правильная и здоровая личность. Никаких наркотиков, беганий из дома, спиртного, никакого декадентства и «бодлерщины», никаких «поисков себя» в «небанальных» восточных религиях вроде джайнизма с его 24 просвещенными существами, чем так грешат творческие люди, имеющие огромные самомнение и ЧСВ претензии на оригинальность.
ДалееЧестно – я ожидала увидеть совершенно иное. Кого-то с кальяном в руках, развалившегося в кресле, в окружении брошенных увлечений и разбитых сердец, кого-то, у кого узкие дизелевские джинсы и шикарные расшнурованные сапоги, кого-то, кто не имеет равных, чья челка «фильтрует мир решетом, чтобы он стал менее ненавистным» и т.д. и т.п.
Я ожидала увидеть мизантропа и представителя богемы. Или по крайней мере до жути оригинального полуинфернального товарища, кого-то повернутого на… Ну, допустим, на культуре острова Бали, где демоническому началу, представленному в образе ведьмы Рангды, противостоит не божество, а повелитель демонов Баронг, то есть выходит, что Благо воплощает демон. =)
А это очень правильный, вежливый, интеллигентный, ортодоксально православный, воцерковленный человек. Настолько, что мне казалось, таких уже нет и не бывает – по крайней мере, в актерско-творческой среде – точно. Он женат 11 лет, на очень красивой (и внешне, и душой) женщине, у них с Мариной четверо детей. Они повенчались на следующий день после свадьбы – почти как мы с Сашей (мы в тот же день) и до сих пор счастливы и все у них хорошо. С 2007 года он - солист хора Николо-Угрешского Ставропигиального монастыря.
Вы представляете??? Тот, кто поет «Неутолимую жажду» и «Умер Бог, забыто имя Его», тот, кто цитирует Ницше - солист монастырского хора. Тот, кто по роли покорил стольких девушек и кто так убедительно соблазняет Сару в ванной в "Приглашении на бал", что кажется, сейчас за ним встанут и пойдут ползала - выбрал себе единственную женщину на всю жизнь. Как такое возможно? Все их с Мариной дети – крещеные, и вообще, судя по фотографиям, они постоянно ходят в Церковь. И священник благословил его играть графа, аргументировав это тем, что, мол, работа такая, ей ты семью кормишь…
Работа такая?
А только ли работа?..
Я читала интервью Елены Газаевой, которая играет Сару. И там она признается, что когда вбегает за кулисы, ее разрывает просто от эмоций, которых она раньше никогда не испытывала.
И, друзья мои… Это ведь не только «эмоции персонажа». Это и ее – ЕЕ эмоции.
Ну невозможно вот так играть, если в самом тебе этого нет – ну хотя бы частички этого. Один священник сказал, что профессия актера вообще губительна в духовном плане, ведь это человек, сделавший своей профессией ложь, то есть лжец, подобие Сатаны, отца всей лжи. Он изображает чувства и эмоции, обманывая тем самым зрителя, и чем достовернее обман, тем выше "мастерство". Это накладывает отпечаток и на жизнь актеров, которые «погибают в страстях», а РПЦ вообще знает только одного святого лицедея, и то «он стал святым за то, что сорвал богохульный спектакль и претерпел за это мученическую смерть».
Честно – я не знаю, как к этому относиться. Я не настолько компетентный человек чтобы рассуждать о позициях Церкви. Но меня терзает вопрос – а ложь ли это? А действительно ли они лишь ИЗОБРАЖАЮТ те чувства, которые призваны «обмануть» зрителя?
Где же проходит эта граница? Граница между тем, когда тебе просто нравится некое произведение, и тем, когда оно становится частью тебя самого?
Самое поразительное, что господин Ожогин честно признался в том, что да, на него влияет эта роль. Обычно в тех интервью, что я читаю, актеры наперебой стараются подчеркнуть собственную исключительность, «отвязаться» от амплуа или привычного образа и выпятить все красивые и некрасивые стороны СВОЕЙ личности – как же, страшно, а вдруг еще с героем начнут отождествлять, а МЕНЯ-то, МЕНЯ не увидят. Так юный ДиКаприо на каждом шагу кричал, что не похож ни на одного из своих героев, так же поступала Эмма Уотсон в случае с Гермионой… А тут просто рвутся все представления.
Как можно столь убедительно играть и при этом самому не быть таким? И если я все же права, и частица этой «Кромешной тьмы» в них есть - как можно «держать это в пределах», четко регламентированных работой? И в какой момент эти эмоции становятся полностью твоими? Впрочем, об этом могут рассказать только они. Если захотят, что вряд ли.