Вернулись со спектакля "Кроткая" в театре "Особняк" на Петроградке.
...Знаете, для меня это было откровением. Это был ПЕРВЫЙ раз, когда я не могу сказать: "Мне его так жалко, он так страдал"...
В некоторых людях есть поразительное в своей нелепости качество - брать какой-то свой косяк, например, свою никому не нужность по причине дрянного характера в купе с дикими фанабериями, и облекать сей косяк в шелка и венки из эдельвейсов, лепя из него редкую добродетель. А к человеку, который по доброте своей и милосердию принял их с этим косяком, относиться так, будто он получил в подарок бриллиант короны и теперь кругом обязан и должен. Вот этим и занимается на протяжении всей повести герой "Кроткой": "Да, была экономия, но была и роскошь ведь в нашем браке, разве чистота в муже - это не роскошь?" Так вот, нет! Никто на его чистоту не покушался, и поэтому она осталась. А не из бережного хранения. Зеленые елки, по сравнению с этим товарищем даже герой Къеркегора из "Дневника обольстителя" выглядит сладким енотиком и черничным кексом, а его поведение с Корделией - розыгрышем на детском утреннике. Таких высот гордыни, как этот товарищ без имени, не достигал, наверно, никто... Один эгинский старец по имени Иероним советовал найти в человеке хотя бы одну добрую черту, качество, которого у тебя нет, и по этой положительной черте ценить, любить, воспринимать его, радоваться ему, на остальные же черты не обращать внимания. Очень мудрый совет, я, еще не зная его, часто интуитивно пыталась так делать. ДалееНо смотря на героя повести "Кроткая" Достоевского, мне найти такое качество очень сложно. Ибо подобных жутких людей желаю всем видеть лишь в кошмарах. Мучитель, каких свет не видывал. Все по книжке Ланди Банкрофта "Зачем он это делает", о которой я недавно прочитала. Ибо вот так вот тешить все свои комплексы и гордыню за счет чужого, невинного, подконтрольного тебе человека - это уму непостижимо. Обычно мне жалко всяких маньяков, даже Джеффри Дамер вызывает у меня тонны сочувствия - он ведь просто не хотел быть одинок и желал, чтобы его жертвы еще немножко побыли с ним, не уходили из его квартиры. Но тут... Я не могу жалеть этого мужчину. Ибо это и не мужчина вовсе. Это какой-то нелюдь, изверг, ирод.
Конечно, тут можно задаваться вопросом "А кротка ли Кроткая?", вспоминать сцену, где она была "зверем в припадке", но... Что ж вы хотите от полностью порабощенного человека в его 16 лет, господа присяжные заседатели? Человек, покалеченный жизнью по самое не хочу, оказавшийся, надо признать, трусом, нашел себе того, кто слабее, и сделал персональный громоотвод.

Повесть «Кроткая» Достоевский написал после появления сообщения в газете о том, что в ноябре 1876 года покончила с собой никому не известная закройщица Мария Борисова. Она выбросилась из окна с иконой Богородицы в руках и умерла прямо там, на месте. Достоевский был шокирован этим происшествием и по сути в своей повести раскрыл психологическо-этические корни и последствия… Кроткая Достоевского - сирота, которая «три года была в рабстве у тёток», обслуживала большую семью, «учила тёткиных детей, шила бельё, и не только бёлье шила, но должна была с кашлем драить пол, а они за это били её, тыкали в глаза куском хлеба». Ее сватают за отвратительного ей вдовца лет пятидесяти с кучей детей, она от отчаяния соглашается на предложение ростовщика, у которого закладывала вещи покойных родителей. И он устраивает ей персональный ад. Доводит до самоубийства.
Чтобы лучше понять, можно прочитать Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смертной казни», можно думать о том, что эта книжка - о приговоренности каждого человека смерти, что мы все друг для друга палачи и тюремщики, что как в "Падении" Камю у каждого есть хоть маленькая, да власть, даже у такого выброшенного из жизни и всеми забытого ростовщика.
Но вот слов просто нет дабы описать ужас человека, воспользовавшегося чужой беспомощностью и игравшего с ней как кот с мышью: "Я ждал - все равно она придет, у нее мундштуки-то только я принимал, да и не осталось больше мундштуков". "Я ввел ее в дом в строгости, сразу сказал, что роскоши, театра - не будет". «Это меня пленяло, это ощущение неравенства, очень сладостно это, очень сладостно».
Плюс к этому он еще и постоянно давит на жалость к нему, такому бедному и страдающему: "Ах, как мне жить после револьвера, направленного на меня обожаемым существом?! Да разве ж я ее не любил? Ну кто скажет, что я ее не любил?"
Дядя, да так скажет любой психолог.
Он постоянно кичился тем, как облагодетельствовал ее, но вечно подчеркивал, что он "не попрекает". Ага, конечно - чтоб еще больше кичиться этим про себя.
Он постоянно подчеркивает, что Кроткая — единственный для него человек на земле. Еще бы. Только над ней он имел власть, используя ее, он мстил обществу, доказывал сам себе, что не трус. Что чего-то стоит и что-то может. Ужасно, отвратительно и бесконечно низко. Знаете, в любом конфликте всегда виноваты двое... Но тут мне вот не в чем обвинить шестнадцатилетнего затравленного человека, хотя на всем протяжении книжки звучит фраза "она виновата, она, она виновата!" И очень хочется взять флаг феминизма и размахивать им. Никто не обязан подчиняться только из-за своей половой принадлежности. Если ты женщина - это не значит что ты хуже.